чуть не забыла
Feb. 7th, 2007 01:50 amВчера утром снег очень красиво падал. Торжественно так… с достоинством.
Я ехала в электричке, и мне не хотелось читать. Смотрела в окно и представляла разное.
Например, если бы я жила где-нибудь когда-нибудь в старо-древней Японии, то сейчас неторопливо и сосредоточенно наряжалась, подбирая цвета тяжелого шелка, гармонирующие с царящей на улице белизной и мягкостью, украшала тяжелые волосы изящными шпильками. А потом - в шляпе или под зонтиком, в деревянных сандалиях – пошла бы в покое и одиночестве туда, где можно тихо полюбоваться на падающий снег.
Я вам уже рассказывала, что очень люблю сосны?
Это дерево моего детства. Да нет, пожалуй, всей жизни. Оно особенное. Его золотистая кора улавливает каждый нечаянный луч солнца и в сосновом лесу никогда не бывает пасмурно.
Сосна, покрытая снегом, это приглашение в волшебство. Солнечность коры чуть приглушена, зелень иголок потемнела. Они кажутся, нет, не серыми, они как зимнее море – свинцово-зеленые. И каждая иголочка укутана белым. Она стояла у дороги, вдоль которой мне надо было идти, но от нее уходить не хотелось.
Живая, как нарисованная. Будь нарисованной, она казалась бы живой. И только редкие, неторопливые снежинки, величественно снисходя с неба позволяли угадать реальность.
Я ехала в электричке, и мне не хотелось читать. Смотрела в окно и представляла разное.
Например, если бы я жила где-нибудь когда-нибудь в старо-древней Японии, то сейчас неторопливо и сосредоточенно наряжалась, подбирая цвета тяжелого шелка, гармонирующие с царящей на улице белизной и мягкостью, украшала тяжелые волосы изящными шпильками. А потом - в шляпе или под зонтиком, в деревянных сандалиях – пошла бы в покое и одиночестве туда, где можно тихо полюбоваться на падающий снег.
Я вам уже рассказывала, что очень люблю сосны?
Это дерево моего детства. Да нет, пожалуй, всей жизни. Оно особенное. Его золотистая кора улавливает каждый нечаянный луч солнца и в сосновом лесу никогда не бывает пасмурно.
Сосна, покрытая снегом, это приглашение в волшебство. Солнечность коры чуть приглушена, зелень иголок потемнела. Они кажутся, нет, не серыми, они как зимнее море – свинцово-зеленые. И каждая иголочка укутана белым. Она стояла у дороги, вдоль которой мне надо было идти, но от нее уходить не хотелось.
Живая, как нарисованная. Будь нарисованной, она казалась бы живой. И только редкие, неторопливые снежинки, величественно снисходя с неба позволяли угадать реальность.