продолжаю цитировать

... слова обладают особой магией: человек, на протяжении многих лет известный своему окружению под именем какого-то животного, в конце концов начинает ощущать с ним родство и узнает в нем свои черты. После возвращения в Европу он удивляется, почему никто больше не усметривает их в его облике.
Однажды я повстречалась в Лондонском зоопарке со старым правительственным чиновником, давно ушедшим на покой, носившим в Африке кличку Бвана Тембу - "Господин Слон". Он стоял в одиночестве перед слоновником, внимательно наблюдая за его обитателями. Не исключено, что он часто там появлялся. Его африканские слуги сочли бы это нормальным явлением, однако во всем Лондоне разве что одна я, приехавшая туда всего на несколько дней, была способна его понять.
Карен Бликсен, "Из Африки".

угольное

"Выжигание древесного угля - приятное занятие. Оно определенно оказывает опьяняющее действие, и известно, что люди, занятые им, видят все не так как остальные: они склонны к поэзии и к вымыслам и водят компанию с лешими. Сам древесный уголь - волшебная вещь: вы открываете печку и высыпаете на траву эти гладкие, как шелк, невесомые, несгораемые кусочки, настоящие лесные мумии."
Карен Бликсен, "Из Африки".

Я, может быть, не обратила на этот эпизод внимания, если бы не вспомила, что у Бажова есть сказ о молодом парне, который хотел обучиться всем профессиям и это ему почти удалось, пока он не пошел в ученики у углежогу. Тот сумел раскрыть перед парнем секреты професси так, что тот не захотел уже уходить и учиться новым профессиям. Конечно, там мораль была такова, что надо суметь увидеть красоту и уникальность любой работы, но все-таки, для примера был выбран именно углежог.

P.S. Ах, Бажов! Как я мечтаю, чтобы у меня была его книга, дорогое, "взрослое" издание с отличными иллюстрациями и на хорошей бумаге!
Но мне не встречается даже детского. Он что, совсем теперь не популярен?

(no subject)

Это, вообще, интересно, как встречаются и переплетаются образы в нашем (моем) сознании.
Пожалуй, все началось с "Дракона" Шварца и фразы о том что в разных странах драконоборца знали под разными именами: Ланселот, Георгий...
А потом был цветаевский цикл "Георгий" и книга Ендре Гейереша "Храни тебя Бог, Ланселот".

С другой стороны. Лохматый и трехголовый, "существо иного вида", белое в отличие от своих черных собратьев, с кисточками на ушах и еще не прорезавшимися крыльями, драконыш Лохмор из "Меча и Радуги" Хаецкой. Восхитивший меня своей кошачьей пластикой, чувством юмора и голосом Шона Коннери герой "Сердца дракона". Недавний тест и с трудом выразимое словами, может быть, вообще подсознательное восхищение и тайное обожание гордых, независимых крылатых созданий, заставляют любить обе стороны, переживать за двоих сразу, в любмом случает радоваться победе и оплакивать поражение.

Теперь все так переплелось и спаялось, что любая новая трактовка будет вписываться в существующий сплав и тогда занимать свое место или отторгаться как чуждый.

взгляд, конечно, варварский, но верный...

Молодые женщины (сомалийки) очень интересовались европейскими нравами и внимательно слушали меня, когда я описывала манеры, образование, одеяния белых дам; это становиловь полезным дополнением к их стратегической подготовке, так как давало представление о том, как завоевывают и приводят к повиновению мужчин чужих рас.
Их собственные наряды играли в их жизни гигантскую роль, и неудивительно, ведь одежда была для них одновременно и боевым оружием, и военной добычей, и символом победы, как вражеские знамена. Сомалийский муж по натуре склонен к воздержанию, безразличен к еде, питью, личным удобствам, суров, как его родная земля; единственная роскошь его жизни - женщина. Ее он жаждет неустанно, ибо она для него - наивысшая жизненная ценность. Кони, верблюды, стада скота тоже желанны, однако им никогда не перевесить жен.
Сомалийки поощряют в своих мужчинах их главные наклонности: они беспощадно отвергают малейшие проявления мужского малодушия и идут на огромные жертвы, чтобы не упасть в цене. Эти женщины не могут приобрести без мужчины и пары тапочек, не имеют права чем-либо владеть, сами же должны принадлежать мужчине - отцу, брату, мужу, но при этом остаются высшей наградой мужской жизни.
Приходится поражаться, какое количество шелков, золота, янтаря и кораллов вытряхивают сомалийки из своих мужей, гордясь этим сами и заставляя гордится их. Все плоды изнурительных торговых операций, бесконечных переходов, опасностей и хитроумных замыслов превращались в конце концов в женские украшения. Девушки, которым еще некого было эксплуатировать, сидели по шатрам и колдовали над своими прическами, мечтая о времени, когда они станут завоевательницами завоевателей, вымогающими награбленное.
Карен Бликсен, "Из Африки".